Ольга Савицкая, Sputnik
Народная артистка Беларуси Ольга Клебанович недавно отметила юбилей. На сцене Русского театра, которому Ольга Михайловна посвятила без малого 50 лет, состоялся бенефис актрисы — спектакль "Круг любви".
В эксклюзивном интервью Sputnik.by Ольга Клебанович рассказала о классическом и современном театре, ролях, спектаклях, актерах и режиссерах, с которыми посчастливилось работать.
- Вы посвятили себя одному конкретному театру. Чем же вас так держит именно этот театр?
— Я начинала в гродненском драматическом театре после окончания белорусского театрально-художественного института. Прослужила там один сезон, а потом, в 1967 году, меня пригласили в Минск, в театр имени Горького.
В Русском театре, как его называли и называют, в ту пору были замечательные актеры. Здесь работала Александра Ивановна Климова, народная артистка Советского Союза. Она была моим кумиром, я смотрела помногу раз ее лучшие роли, например, в спектакле "Двое на качелях" Уильяма Гибсона, и другие.
Меня приглашали на работу в Москву, Кишинев. Но я, наверное, слишком прикипела здесь душой, глубоко "проросла", мне казалось, что будет большой глупостью уехать из родных мест. Мне повезло, вехами моей творческой биографии стали роли в спектаклях "Знак беды" Василия Быкова, "Раскiданае гняздо" Янки Купалы, "Возвращение в Хатынь" Алеся Адамовича. Они были отмечены государственными наградами. В этих работах мне хотелось показать духовность белоруской женщины, как я говорю, белорусский иконостас. Надеюсь, где-то краешком мне это удалось, поэтому и результат был такой.
- А какие они, определяющие черты характера белорусской женщины, по вашему мнению?
— Я ведь выросла в местечке Греск недалеко от Слуцка, в детстве бегала босая по траве и песку, дышала деревенским воздухом, радовалась красоте природы, которая меня окружала. Я очень хорошо знаю характеры простых белорусских женщин. Именно в детстве я приобрела тот внутренний потенциал, который расходую на сцене до сих пор.
- Вы исполнили более пятидесяти ролей на сцене Горьковского театра…
— Главных. А вообще у меня в репертуаре более ста ролей. Возраст у меня солидный, поэтому успела много всего сыграть.
- Ваша героиня Китти в новом спектакле "Круг любви" по пьесе Сомерсэта Моэма ощущает себя всего на 25 лет? А вы?
— Мне эта героиня была очень симпатична изначально.
После того, как я сыграла таких волевых, железных, как Васса в одноименном спектакле по произведению Горького, Мария Александровна в постановке "Дядюшкин сон" по Достоевскому, мне захотелось юмора, легкости Моэма. Я обожаю этого автора. Для своего бенефиса я выбрала его пьесу "Круг любви" и, судя по откликам зрителей, новый спектакль найдет свое место в репертуаре.
— Нет. Меня можно назвать характерной героиней. Но я никогда не повторяю те краски, которые использовались в предыдущей роли. Даже сейчас я играю совершенно полярные роли. В спектакле "Правда хорошо, а счастье лучше" я старушка Фелициата. Это совершенно иной характер, нежели гламурная Китти в "Круге любви". Моя Ханума в спектакле "Проделки Ханумы" отличается от Эсфири в постановке по произведению Улицкой.
Быть везде одинаковой, выходить на сцену, только меняя костюмы и сюжет, оставаясь везде Ольгой Клебанович, это несерьезно.
- Бывали ли такие спектакли, во время которых вы забывали на сцене, что вы Ольга?
— Однажды мне на сцену принесли записку, которую я должна была прочитать по сюжету вслух. Читаю глазами и вижу, что это не тот текст, то есть натыкаюсь на совершенно чужеродное явление в роли. И я на секунду, чуть-чуть, незаметно для зрителей растерялась, стала Ольгой Клебанович, но я помнила текст записки наизусть и вслух прочитала то, что нужно. Любой актер, профессионально работая над ролью, идет по ней, погружается в ее атмосферу. Ты приподнимаешь себя на ту речевую интонацию, на ту музыку и мелодию внутреннего проживания роли, которые граничат с тобой. Недаром после спектакля еще час или полтора актер остывает, как нагретый прибор.
- Расскажите о ваших педагогах.
— Мой главный педагог — Владимир Андреевич Маланкин. Он выпустил плеяду очень интересных актеров и талантливых режиссеров. У него была потрясающая школа. Сам он учился в Москве. Нам преподавал дыхание нашей профессии. Учил тому, что артист должен быть как натянутая струна, что наша эмоциональная природа должна существовать так — дотронулся, и она звенит. Он говорил, что артисту нужно большое здоровье, чтобы потом его "расшатать", работая на сцене.
Еще один совершенно удивительный педагог — Галина Петровна Старковская, она уводила нас в романтику, поэзию профессии.
Замечательный Борис Яковлевич Вишкарев обучал нас сценической речи.
Но научить профессии, говорят, нельзя, можно научиться. Я испытывала просто жадность к работе, желание все время чего-то нового, девочки-однокурсницы обычно хотели играть центральные роли — молодых, красивых, изящных героинь. А я частенько выбирала персонажей-старушек, какие-то характерные роли, даже мальчика играла однажды. И это умение все время разминать себя как глину потом очень пригодилось. А потом режиссер ее, эту глину, окультуривает, лепит, а ты вместе с ним.
В работе с режиссером я предпочитаю соавторство. И когда он позволяет, у нас все получается хорошо. Когда существует диктат, когда на меня пытаются надеть чужое платье и заставить интонировать роль "по чужой мерке", если он где-то еще ставил этот спектакль, использовать некий секонд-хэнд в творчестве, тут мой характер сопротивляется, пытаюсь спасаться бегством внутрь себя, отстраняться от режиссера. Потому что я человек, существующий в органике, не приемлю чужую интонацию, всегда ищу свою. Именно поэтому я долгие годы работаю с режиссером Модестом Абрамовым. Он меня слышит.
- А каким был ваш с ним первый спектакль?
— "Звезды на утреннем небе" по произведению Александра Галина. Потом я играла у него очень много ролей, из недавних — Васса М. Горького, например. Я играла в его режиссуре спектакль "Адьютант-ша его превосходительства" в течение семнадцати лет. Уже десять лет работаю в спектакле "Дядюшкин сон" по Достоевскому. Интересно, что его постановки не устаревают.
- А кого еще вы можете назвать своим режиссером?
— Мой режиссер Валерий Васильевич Маслюк, его, к сожалению, уже нет с нами. У него я играла очень много интересного, мы с ним сотрудничали в прекрасной слышимости. Например, был такой шлягер — "В будущем году, в это же время". Я стала лауреатом государственной премии за работу в его спектакле "Знак беды".
Сегодня я очень рада своей работе с Валентиной Григорьевной Ереньковой над спектаклем "Эсфирь", судя по реакции зрителей, у нас получился достойный результат. Недавно я выпустила спектакль с режиссером Сергеем Михайловичем Ковальчиком "Проделки Ханумы". И на этот спектакль у нас билетов не достать.
— Как менялся театр в разные эпохи: 1960,70-е и 1980, 90-е? Чем отличен сегодняшний театр?
— Когда я только пришла в театр, он был ориентирован на классику. Актеры были иного масштаба, или, может быть, мне так казалось по молодости. Мы гастролировали, ездили по всему Советскому Союзу. Конечно, нам не очень нравилось, когда по три раза приходилось сдавать премьерный спектакль, чтобы он был идеологически выверен. Но культуре в те годы уделялось очень большое внимание, нами интересовались, направляли, о нас заботились, поэтому и был настоящий театральный взлет.
В 1990-х было сложно, был обвал, колбаса была важнее людям, надо было накормить семью. Мои коллеги искали приработки, кто-то даже стоял на рынке, кто-то дворником параллельно работал. Кто-то ушел из профессии.
В театре сегодня идет поиск. Как нужно строить репертуар, чтобы зритель не потерял интерес? Как в погоне за зрелищностью не опуститься до уровня ресторана, чтобы зрители в зале сидели с пивом и сосисками, а мы их развлекали? Как сохранить интонацию высокого искусства?
- Как вы относитесь к актуализации классики?
— Если форма и содержание соответствую друг другу, тогда — да. Как-то довелось увидеть "Дядю Ваню" литовского режиссера Эймунтаса Някрошюса. Я даже подошла с заднего ряда вперед к авансцене, стараясь получше рассмотреть и понять, как он это делает. Я видела интересные современные спектакли и в Польше, когда мы были на гастролях. Это другой театр.
Но когда делают странную копию, стараясь лишь подражать новым веяниям — это лабораторные опыты и над публикой, и над актерами.
- Расскажите о своей деятельности в кино…
— У меня были роскошные приглашения, я проходила пробы, меня даже утверждали в проектах больших российских режиссеров — Владимира Краснопольского, Валерия Ускова и даже Григория Козинцева. Но как-то не сложилось: я как раз вышла замуж, потом готовилась стать матерью. Мы решили на семейном совете, что сниматься в кино — дело моего мужа, очень востребованного актера — замечательного, чудесного моего Саши Денисова.
Но потом начался сериальный век. Поначалу я сказала себе: нет, это не для меня. Но как-то моя подруга Оксана Лесная силой увлекла меня на какой-то кастинг. Пришли, прочитали какой-то текст, и меня утвердили. И понеслось…
Yаверное, не хватит пальцев на руке сосчитать, сколько сериалов у меня было за последние годы — среди них работы были более удачные, были менее. Меня сразу полюбили бабушки во дворе. Но настоящая слава пришла, когда я снялась в рекламе "Пельмени Бабушка Аня", которая была повсюду в городе. (Смеется)
Если серьезно, конечно, мне улыбнулась жизнь, когда я попала в два фильма к Валерию Тодоровскому. Я сыграла большой эпизод в его картине "Любовник" и роль второго плана в "Оттепели". Пообщаться с таким режиссером и такими актерами, как Олег Иванович Янковский, Сергей Леонидович Гармаш, и провести с ними время в творческом процессе, для меня было большим удовольствием. В белорусском кино также было несколько фильмов. Но основная моя любовь — это театр.
