Юрий Глушаков, Sputnik.
Накануне годовщины на базе Кобринского военно-исторического музея прошла международная научно-практическая конференция, посвященная Александру Суворову. В конференции, организованной при поддержке Брестского отделения Россотрудничества, приняли участие ученые из Беларуси, России и Швейцарии. В ближайшем будущем в Кобрине планируется к открытию новая экспозиция Дома-музея А.В. Суворова.
Память для янычаров
В позднем СССР генералиссимус Суворов по своей бесспорно положительной оценке превосходил даже фигуру другого генералиссимуса — товарища Сталина. С недавних пор в Байнете Александр Суворов стал трактоваться не так однозначно — говорят о том, что он подавлял национально-освободительное восстание, был для Беларуси оккупантом, и так далее. Иногда даже его воинские успехи ставят под сомнение — воевал, дескать, с отсталыми турками, которых только ленивый не бил.
Так кем был Суворов для Беларуси? И являлся ли он на самом деле военным гением? Начнем с последнего.
Как ни крути, но Александр Суворов действительно не знал поражений — ни в малых, ни в крупных боях. При этом воевал он не только с османским войском, но и с лучшими армиями Западной Европы — с пруссаками Фридриха Великого и с доселе непобедимыми войсками Наполеона Бонапарта. Да и потерпевшие поражение от него польские отряды — тоже ведь, в общем-то, европейская армия?
Что касается турок, то отзываться о них слишком уничижительно — не только не политкорректно, но и исторически неверно. За сто лет до суворовских походов Турция держала в страхе всю Европу, а янычары осаждали Вену. Конечно, к концу XVIII века Османская империя была уже не та. Коррупция и феодальная отсталость делали свое дело. Янычары из некогда грозной регулярной пехоты превратились в своенравную вольницу наподобие запорожцев.
Но турецкая конница "сипахи", хоть и формируемая по принципу средневекового рыцарского ополчения, все еще представляла собой грозную силу. Конные отряды османов славились бешеным натиском в бою. Ходили слухи, что отчаянные делибаши ("сорвиголовы") несутся в атаку под дурманом наркотиков. В начале 1790 года такие вот крымские татары и турки наголову разгромили австрийскую армию принца Кобургского под Журжей. Впрочем, суворовским солдатам турки уступали в поле уже не раз. Но в декабре 1790 года Суворову была поставлена задача, с которой перед этим не смогли справиться другие русские генералы и даже сам князь Потемкин — взять крепость Измаил.
В этом сегменте военного дела — строительстве и обороне крепостей — турки по-прежнему оставались великолепными мастерами. Что до защитников Измаила, то у них были дополнительные стимулы стойко держаться против русских. Во-первых, у многих из них в городе были семьи, дома, наложницы. Во-вторых, молодой и горячий султан Селим III пообещал казнить смертью каждого, кто побежит из Измаила.
Потечет ли Дунай обратно?
Измаил турки называли "Ордукалесси", то есть "Армейская крепость". Действительно, она была такой огромной, что внутри ее могла занять оборону хоть орда, хоть целая армия. Общая длина валов составляла более 6 километров, высота их была около 6-8 метров. Перед валом еще проходил ров до 10 метров глубиной. Таким образом, штурмующим пришлось бы взбираться под огнем на высоту до 18 метров — современный 5-6 этажный дом. Частично ров был наполнен водой. Земляной вал сочетался с каменными бастионами, башнями и редутами. Единственным слабоукрепленным местом была часть фортеции со стороны Дуная, откуда турки не ожидали нападения. Ширина Дуная в его низовьях у Измаила достигала полукилометра. Внутри линии валов, в самом городе, были также оборудованы узлы обороны — каменные дом сераскира, "ханы"-гостиницы, казармы и мечети. На валах и редутах были выставлены батареи в 250 пушек и мортир. Продовольствия у османов было достаточно.
Взятие Измаила было крайне необходимым для заключения мира между Россией и Турцией. Но начиналась зима, и если турки квартировали в городе, то русские мерзли в поле в палатках и землянках. Жалованье армии не платили 8 месяцев, даже офицеры уже износили нижнее белье. К моменту приезда Суворова под Измаил российские войска были сильно измотаны и деморализованы, и некоторые части начали отход. Суворов так спешил под Измаил, что прискакал туда почти один, оставив казачий конвой. Все имущество генерал-аншефа поместилось в один небольшой узелок, который вез за ним казак. Прибытие непобедимого командира мгновенно подняло дух войск.
Суворову на то время было уже 60 лет, его мучили старые раны на ноге. И без того чудаковатый генерал не раз появлялся на людях в ботфорте на одной ноге и туфле — на другой.
Задача же ему предстояла неимоверно сложная. Мало того, что на стороне турок были мощные оборонительные сооружения, так еще и численное превосходство — русских под Измаилом было 31 тысяча против 35-40 тысяч янычар и крымских татар. При этом еще половину русских войск составляли иррегулярные, плохо вооруженные казачьи полки. Но именно бригадир донских казаков Платов первым сказал на военном совете: "Штурм!"
На предложение Суворова о сдаче сераскир Мегмет-паша горделиво ответил: "Скорее небо упадет на землю и Дунай потечет обратно, чем сдастся Измаил…". Суворов велел читать этот ответ трехбунчужного паши в каждой роте. Началась подготовка войск к приступу — вырыли вал и ров наподобие турецкого, и по ночам Суворов лично учил солдат лазать по штурмовым лестницам и колоть штыком чучела. "Не числом, а уменьем…" — на 50% все военные победы были обеспечены педагогическими талантами Суворова. Александр Васильевич, вопреки порядкам крепостнической армии, уважал и заботился о солдате. В ответ нижние чины были готовы идти за отцом-командиром к черту на рога.
Беларусь и Османская империя
До конца XVII столетия Беларусь и Турция имели общую границу. Дело в том, что часть правобережной Украины тогда называлась Подольским вилайетом, а разделительная полоса между Османской империей и Речью Посполитой проходила подле украинско-белорусского Полесья. Набеги крымских татар на белорусские земли продолжались до XVIII века, и десятки, сотни тысяч белорусов и украинцев отправились в Крым и Стамбул не туристами, а товаром на невольничьи рынки. Одним из самых нелюбимых налогов для белорусских горожан была "ордынщина" — дань ВКЛ Крымскому ханству. Воспоминания о "турецких стрельцах" до сих пор фиксируются в обрядовом фольклоре белорусов, например, на Гомельщине. При этом гораздо быстрее, чем от крымского Перекопа, до Мозыря или Кобрина можно было доскакать как раз от Измаила, где кочевала тогда Буджакская орда.
Конечно, в конце XVIII века крымские татары уже не рисковали показываться в Беларуси. Но прежде всего потому, что российские войска стояли теперь в Крыму и на Дунае.
Вернемся к диспозиции суворовской армии в гирлах Дуная. И на ее левом, и на правом крыле, и в составе десантного отряда речной флотилии находились солдаты и офицеры белорусских полков. По батальону белорусских егерей входило в 1-ю и 2-ю штурмовые колонны генералов Львова и Ласси на левом фланге. 2 батальона Полоцкого мушкетерского полка стояли в резерве в 5-й колонне бригадира Платова на правом фланге. Еще 2 батальона Белорусского егерского корпуса входили в состав 3-й десантной колонны гвардии майора Маркова.
Имели ли полки с "белорусскими" названиями отношение к Беларуси? Полоцкий пехотный полк был сформирован в 1775 году из рекрутов Витебского и Полоцкого воеводств. Полочане уже обладали успешным опытом штурма турецкой крепости Очаков под началом Суворова в 1788 году. За это они получили серебряные медали на Георгиевской ленте с надписью "За храбрость, оказанную при взятии Очакова".
В шестом часу утра 22 декабря 1790 года войска устремились на штурм Измаила.
"Первый выстрел: неволя, штурм, смерть…"
Так предупреждал Суворов сераскира, предлагая туркам сдачу и жизнь. С первыми же орудийными выстрелами крепость стала напоминать огнедышащий вулкан. Штурмовые колонны, не теряя равнения, приближались к укреплениям. Рабочие команды забрасывали ров фашинами (связками прутьев), после чего штурмующие по лестницам начинали карабкаться на вал. Османы палили сверху, русские стрелки прикрывали своих огнем, метясь по вспышкам турецких выстрелов. Добравшись до гребня вала, гренадеры, мушкетеры и егеря бросались в штыки. Хуже всего пришлось донским и украинским казакам — турецкие аскеры перерубали древки их пик своими саблями и ятаганами, донцы и черноморцы гибли сотнями.
Первыми на стены Измаила взошла колонна Ласси, состоявшая из белорусских и екатеринославских егерей. Но соседние колонны запаздывали, и турки со всех сторон кинулись на егерей, яростно орудуя саблями и кинжалами. Пало много солдат и офицеров. Егеря уже едва удерживались на валу, когда пришла помощь. Два рва и дубовый палисад пришлось преодолевать колонне Львова, в которую входил другой батальон белорусских егерей. Турки контратаковали с криком "Алла", с каменных стен редута Табия стреляли картечью и бросали гранаты. Но Хотинские ворота Измаила были взяты, после чего внутрь крепости ворвалась русская кавалерия.
А в это время турки едва не смяли казачью колонну Орлова — пока станичники лезли на вал, янычары спустились в ров из Бендерских ворот и ударили по казакам с фланга, разрезая колонну надвое. Суворов вовремя заметил опасность и бросил на помощь свои резервы — конницу и два батальона полоцких мушкетеров. Полочане идут в штыки, но их полковой командир Яцунский падает смертельно раненным. Тогда мушкетеров в бой повел полковой священник Трофим Куцынский, подняв над головой крест! Штыковой удар полоцких батальонов спас ситуацию. Турки опрокинуты, казаки Орлова — на валу, а храброму полоцкому священнику Екатерина II пожаловала Георгиевскую ленту к наперстному кресту и пожизненную пенсию.
Наконец, валы и редуты взяты, и не менее жестокий бой закипает в самом городе. Турки и население города обороняются с отчаянием обреченных, даже женщины бросаются на русских солдат с ножами. Почти каждый дом сам становится крепостью. Отряд Ласси, первым взошедший на стены Измаила, первым достиг и центра города. Украинские и белорусские егеря штурмом берут армянскую церковь, где с копьями засела тысяча крымских татар под началом чингизида Максуд-Гирея.
Дольше всех держался каменный редут Табия. Все время этого адского штурма губернатор Измаила, красноречивый Мегмед-паша отрешенно курил в его стенах трубку. Узнав о взятии остального города, трехбунчужный паша, по-прежнему невозмутимый, отдал приказ о капитуляции.
Но из песни слов не выкинешь — по военным обычаям того времени город был отдан армии на 3 дня. Распаленные упорной обороной, войска предали его погрому и грабежу. Накануне штурма Суворов издал приказ: "…беречься от пожара, действовать оружием только против защитников крепости; безоружных, женщин, детей и христиан не предавать смерти". Куда там — разъяренные солдаты и казаки пощады почти не знали. Турок было убито 26 тысяч. В плен взяли только 9 тысяч, 2 тысячи из них на другой день "умерли от ран". Трупы в Измаиле собирали почти неделю. Дунай обратно не потек, но стал красным от крови как штурмующих, так и защитников. Одновременно золота, серебра, драгоценных камней и жемчуга в этом городе, крупном торговом центре, было захвачено на 10 тысяч пиастров. После "зачистки" в Измаиле были оставлены на жительство молдаване, армяне и евреи, а также турецкие и татарские женщины и дети.
Русские потеряли при штурме, по разным данным, от 4 до 8 тысяч убитыми и умершими от ран. На следующий день молебен по случаю взятия Измаила отслужил священник Полоцкого полка Трофим Куцынский.
Суворовцы в Беларуси
Спустя почти четыре года в Польше, занятой к этому времени войсками "европейской" коалиции Пруссии и Австрии и российской армией, вспыхнуло восстание. Суворов с 10-тысячным отрядом, в который входил и Белорусский егерский корпус, спешным маршем двинулся на его подавление. 4 сентября он отбил у повстанцев Кобрин. Армия Речи Посполитой под предводительством Тадеуша Костюшки была разбита под Мацеевицами, а в октябре 1794 года суворовские войска овладели Варшавой. В ее предместьях повторились, правда, в значительно меньших масштабах, события, имевшие место после штурма Измаила.
Но говорить о том, что Александр Суворов стал "душителем" собственно Беларуси, было бы неправильно. Для Беларуси Суворов не был ни освободителем, ни захватчиком. Дело в том, что к этому времени белорусские земли, как и украинские, были уже давно порабощены магнатами Речи Посполитой. А теперь пришел черед польской империи самой пасть жертвой более сильных соседей.
Пикантность ситуации заключается в том, что Конституция 3 мая 1791 года, за которую воевали польские повстанцы, как раз таки и упраздняла Беларусь. Точнее, Великое княжество Литовское, которое сегодня многие отождествляют с белорусской государственностью. Конституция 3 мая ликвидировала даже номинальное существование ВКЛ, как и многие другие средневековые институты и привилегии. Если бы эта унитарная Польская республика победила, то уже в очень скором времени ее новая аристократия, к которой теперь мог приписаться каждый состоятельный буржуа, вместе с польским костелом и школой начисто бы ассимилировала белорусов и их культуру. В традиционном российском государстве того времени дело обстояло немного иначе — православная церковь вела богослужения даже не на русском, а на церковнославянском языке. А школы для крестьян — хоть русских, хоть белорусских — консервативные чиновники вообще не считали нужным строить.
По иронии судьбы, победы Суворова над польской шляхтой скорее послужила делу сохранения и последующей независимости Беларуси. Помимо его воли, разумеется — просто в силу сложившихся обстоятельств. Так часто бывает в истории.
