МИНСК, 23 янв – Sputnik, Артем Кирьянов. Проблема порчи деревьев короедом есть не только в польской части Беловежской пущи – на территории Беларуси 439 гектаров заповедного леса является зараженным.
Польские "зеленые" на прошлой неделе протестовали в Варшаве против вырубки деревьев в польской части Беловежской пущи. Активисты провели марш, когда узнали, что охраняемый лес уничтожают под предлогом заражения короедом-типографом.
Вместе с главным лесничим нацпарка Василием Филимоновым корреспондент Sputnik побывал в заповедной зоне и убедился, что на белорусской стороне прошлогодняя вспышка активности вредителя к массовым вырубкам здоровых деревьев не привела.
Запрещено законом
За страстями в польской части пущи специалисты национального парка сегодня не следят. Однако проблема с короедом знакома им так же хорошо, как польским коллегам. Всплеск активности вредителя здесь наблюдают не в первый раз.
По словам инженера-лесопатолога Елены Демянчук, в 2015-м заражение ели в пуще было на самом деле масштабным. В начале года короед жил на 71 гектаре заповедного леса, а к осени занял уже 439.
"Как в начале двухтысячных, прошлое лето было жарким, и было по две-три генерации короеда. Мы обнаруживали очаги даже в сентябре-октябре, хотя вредитель активнее всего летом", – говорит Демянчук.
На 343 гектарах поврежденные деревья пришлось изъять. На еще 32 заражение затухло само собой. Теперь вмешательства требует 135 гектаров пущи. Однако поврежденную древесину смогут забрать только с половины территории, которая не относится к заповедным и особо защитным зонам.
"170 тысяч "кубов" древесины в том году мы убрали, потому что это главный источник инфекции. Убрали его – и не надо ничего больше. Сырое дерево мы не рубим – мы же не промышленники", – заверил главный лесничий национального парка Василий Филимонов.
В заповедной и особо защитных зонах, по его словам, любые работы вовсе запрещены. Упавшее зараженное дерево здесь могут разве что оттянуть на обочину, чтобы оно не мешало движению.
Это мы пришли в лес, а короед был до нас
По дороге в один из заповедных кварталов древнего леса Филимонов объясняет, что в естественный процесс заповедных зон специалисты вообще не вмешиваются. Вредители здесь всегда существовали, и для нормальной жизни леса они необходимы.
"Для лесхозов, которые заготавливают древесину, это проблема. А для нас нормально. Почему мы должны диктовать природе свои условия, если даже своего устройства не знаем? Это мы пришли в лес, а вредители там были до нас", – отмечает он.
В заповедной зоне национального парка, куда приезжает автомобиль лесничего, хорошо видно, что многие ели мертвы.
"Сколько будем ехать, столько ельник будет сухой. Метров 500 в эту сторону, в ту сторону метров 600. Была бы другая картина, если бы не было снега", – но и среди сугробов видно, что стволы остались без коры, а на сухих ветках нет хвои.
Филимонов объясняет, что здесь поработал короед. Засушливым летом ели недополучили влаги. Ослабленные деревья стали легкой добычей для вредителя – жучок лишил их коры, а вместе с ней защиты и питания, поэтому тысячи деревьев стали погибать.
Филимонов стучит по стволу мертвой ели. Дерево издает гулкий звук: внутри оно как пустое. Лесничий объясняет, что на одном стволе может жить 90-100 тысяч короедов. По его словам, весной зараженный лес как будто шуршит, а зимой личинки короеда остаются зимовать внутри дерева.
"Они там в состоянии анабиоза. Есть передача "Остаться в живых" – вот и у нас в пуще можно тоже сделать. Это же протеин, белок! Смешно, но это так", – шутит главный лесничий.
Зачем рубить здоровое дерево?
Часто в заповедных кварталах среди сухих попадаются и зеленые ели. Главный лесничий говорит, что такие деревья короед не трогает, поскольку в них есть "энергия роста".
"Это постоянное возобновление. Даже если мертвые убирать, зачем здоровое дерево рубить? Вот эту сосну, например, которая тут 200 лет простояла?" – задает вопрос Филимонов.
По мнению главного лесничего, даже если допустить вырубку такой древесины вместе с больной, эффект от этого может быть. Но эту экономию он называет "сиюминутной" и призывает думать с учетом перспективы.
Изъятая зараженная древесина, по словам Филимонова, может пойти разве что на дрова – личинки короеда ее прогрызают до середины, и если пилить такое дерево, оно просто рассыпается в руках.
"Поэтому мы только часть такой древесины заготавливаем там, где она упала и это разрешено. Вырубка сырого дерева – это только слух. Нам нельзя быть закрытой территорией. Это наше достояние, и вся Европа едет к нам смотреть именно нетронутый лес", – резюмировал Филимонов.
