Ольга Савицкая, Sputnik.
Сразу после выхода спектакля по пьесе Александра Володина о нем начали спорить зрители и критики. Режиссер-постановщик Олег Киреев согласился рассказать Sputnik о спектакле, театре, профессии.
О сентиментальности и эмоциях
— Понимаете, не стоит смешивать понятия "эмоции" и "сентиментальность". Сентиментальность, "мыльность" в кино, театре — не дефицитный товар сегодня, на мой взгляд. Включите любой телеканал, этого так много сейчас. Эмоции гораздо шире, они и не всегда укладываются в категорию любовной лирики или в категорию общепринятых архетипов или штампов. Когда-то я делал спектакль по пьесе "Ромео и Джульетта" и не увидел у Шекспира ни грамма сентиментальности. У него есть очень конкретное действие, очень четкие взаимоотношения героев, многослойность — несколько планов в произведении, вызывающие у каждого читателя, зрителя определенный, индивидуальный ассоциативный ряд. Если в основу произведения положена любовь между мужчиной и женщиной, если это прописано так грамотно, как у Шекспира, что мы можем добавить? Когда мы делали спектакль "Две стрелы", очень часто обращались к Шекспиру, говорили о его произведениях. А Чехов? Он математик от драматургии. Недавно ставил простую чеховскую "Шутку" в исполнении трех артистов. Делай, что хочешь в любой эпохе — все работает идеально, как часы, как механизм. Потому что все действие происходит внутри. И это "Шутка", а если брать его серьезные произведения!
О спектакле
— Я не иллюстратор. Мне неинтересно просто иллюстрировать материал, я люблю пересматривать и перерабатывать его изнутри. Например, я понимаю, что так, как писали Чехов или Островский, сегодня не говорят — используют другие речевые обороты и т. д. Хотя отношения между людьми по своей сути не изменились, но их механизмы несколько другие. Так же и с пьесой Володина "Две стрелы", по которой поставлен наш спектакль. Я прекрасно понимаю, о чем драматург писал тогда, в свое время — о переделе и перераспределении благ в современном ему обществе. В театрах она поставлена много раз. Но сегодня обращаться на сцене опять к каменному веку, делать очередной спектакль в меховых шкурах… Поэтому события в спектакле происходят в некое постапокалиптическое время, где не осталось никаких достижений технического прогресса.
Когда мы с автором хореографии Славой Иноземцевым делали спектакль, я отдавал себе отчет, что постановка не вызовет однозначной реакции — как минимум. Мне безумно нравится то, что у нашего спектакля зрительская аудитория разделилась на два лагеря, нет равнодушных, нет усредненного мнения: "Ну, нормально, ну, хорошо". Если мы говорим об искусстве, хотя бы о творчестве — то тогда зачем этим вообще заниматься, если твоя работа вызывает лишь усредненное мнение.
В европейском театре сегодня доминирует эклектика, присутствует синтез жанров. Мы хотели также этого добиться в нашем спектакле. Поэтому попытались соединить актерское мастерство, пластику, вокал.
О зрительских ожиданиях и эмоциональных ребусах
— Зрительские ожидания сегодня ниже, чем хотелось бы. Мне, в частности. Большинству зрителей ближе линейные ходы, а не линейные сбивают с толку. Что нужно зрительскому большинству? Чтобы было понятно. Даже не интеллектуально, а эмоционально. Чтобы эмоции не выходили за эти рамки, чтобы они были окультурены. То есть такие, где нет траты сил в разгадывании эмоционального ребуса, который предлагает исполнитель на сцене.
Для меня это не ново — просто взять внимание зрителя и довести его до конца в контексте какого-то сюжета или какой-то истории. Я это делал. Но сейчас все по-другому, сейчас так много информации доступно из разных источников, что примитивно тянуть какую-то одну линию — неинтересно. Мы хотим, чтобы человек пришел в театр не только посмеяться или расслабиться, а чтобы постановка была бы предпосылкой к размышлению, хотя бы договором о намерениях.
В человеческом сознании произошли колоссальные изменения с начала 20 века и до нашего времени. Именно в сфере, связанной с человеческой нравственностью. Может быть, это и был апокалипсис. Кто-то называет это эволюцией, кто-то — мутацией. Во времена классицизма в музыке, к примеру, основными были три имени — Моцарт, Бетховен, Гайдн. В эпоху романтизма появились уже десятки фамилий. Приход Серебряного века в искусстве ознаменовался еще большим количеством имен.
В наше время творческих личностей очень много, уже нет столпов, глыб, которые вели целые направления, культурные пласты, и поэтому авторов практически не видно — кому-то нравится один художник, кому-то другой.
О театре сегодня
— Зачем нужен театр сегодня? В театре нет того, что было раньше — быстрой реакции на события. Раньше делали спектакль за месяц, два или три, и это считалось моментально. Время медленное было, сейчас оно убыстряется колоссально. Очень спрессовалось время на проверку тех или иных вещей в искусстве.
Театр, как некий флагман реакции на действительность, уже не работает. У театра сегодня какая-то другая функция. Художественная, эстетическая — опять же, это очень спорно. Все равно зрители понимают некую условность в сценографии, костюмах. Зато есть эмоции — то, что идет со сцены волной и накрывает зрителей. Чистая энергия, где нет фильтров. С экрана энергия не идет, идут некие штампы, которые работают на психологию. Это как колоссальная разница между концертами живыми и в записи. Думаю, что человек приходит на концерт или в театр именно за поиском этих острых ощущений.
