В Минске проходит XХIV международная книжная выставка-ярмарка. Корреспондент Sputnik Елена Васильева побеседовала с издателем Борисом Пастернаком о поиске белорусским писателем одобрения со стороны российского книжного рынка, тиражах нобелевского лауреата и о том, как хаосу белорусского книгоиздания превратиться в индустрию.
Еще до того, как Алексиевич получила Нобелевскую премию, на одной из книжных ярмарок она раздала автографы семистам читателям. Борис Пастернак, который последние десять лет издает Алексиевич, вспоминает, как некие чиновники жаловались тогда, что писательница "мешает им работать".
Среди авторов издательства "Время", которое возглавляет Борис Пастернак, не только Алексиевич, но и Виктор Мартинович, Саша Филипенко, Андрей Жвалевский и Евгения Пастернак. Книги всех этих белорусских авторов сейчас можно найти на стенде издательства в "БелЭкспо".
"Есть авторы, которые могут издаваться и в Минске, и в Лондоне"
- Позиции современного белорусского автора в Беларуси специфичны: порой складывается впечатление, что пока автор не прошел апробацию крупным российским издательством, не получил одобрение со стороны, например, издательства "Время", в Беларуси он не котируется…
- Сразу не соглашусь: мне кажется, именно сейчас в Беларуси происходит серьезный подъем и Минск становится одним из центров рождения современной литературы. Возможно, из-за наследия нашего общего прошлого Москва прежде представлялась более почетным местом для издания книжек, но сейчас Минск стал одним из серьезных центров издания современной литературы. Можно назвать пару десятков имен белорусских писателей, которым не стыдно издаваться нигде — ни в Москве, ни в Мюнхене, ни в Лондоне.
Другое дело, что издание книг требует и самостоятельности, и хорошего нахальства. Открытие издательства должно быть юридически простой задачей: издатель — обычный предприниматель, который ничем не отличается от сапожники или кондитера, только один выпекает торты, а другой — книги. Не должно быть специальных разрешений, допусков на выпуск книг. В Минске эта традиция еще не до конца ликвидирована, и в этом Россия явно опередила Беларусь, так как у нас издательская деятельность перестала быть лицензированной. Хочу создать издательство — регистрирую его и приступаю к выпуску книжек. А дальше — свободное плаванье, ты сам рискуешь всем: и деньгами, которые вкладываешь, и репутацией. Хотелось бы пожелать Минску, чтобы здесь было побольше самостоятельных издателей, которые уже появляются.
Нельзя говорить, что, не издавшись в Москве, писатель не замечен в Минске. Взять того же Мартиновича, который популярен в Минске и пока не особенно замечен в Москве: в Беларуси он давно набрал вес и заработал имя, а Москва еще раскачивается, принимает его с опозданием.
- А как принимает Москва других белорусских авторов, если даже популярному в Минске и даже Европе Мартиновичу особенного читательского тепла не досталось?
- Возможно, это и наша вина — мы недостаточно раскручиваем авторов. Раскрутка — это рекламная кампания, в ходе которой в писателя вкладываются силы, деньги, а его имя звучит повсеместно. Но такая возгонка не очень полезна и самому писателю: хорошо, когда он органично входит в круг своих читателей и зарабатывает имя собственными усилиями. Кстати, у Мартиновича сейчас вышла книга про Шагала в издательстве НЛО, посмотрим, как она разойдется. А может, и мы еще что-то издадим.
А вот с Сашей Филипенко, тоже минчанином, получилось успешнее — за первую же книгу он заработал престижную "Русскую премию". Книги еще нескольких белорусов готовятся к изданию у нас.
В этом году отмечаем десять лет сотрудничества с Андреем Жвалевским и Евгенией Пастернак. А начинали с нуля — первая их книга "Правдивая история Деда Мороза" выдержала десять переизданий — и у нас, и в издательстве "Лабиринт". Они мобильные, трудолюбивые, и планку не снижают — молодцы.
"Ну посоветуйте, о чем писать"
- Директор издательства "Логвинов" Павел Костюкевич как-то объяснял молодым авторам, что издательства во всем мире не заинтересованы в поиске новых имен. Проще взять медийную персону — и издать все, что она напишет. А к вам молодым писателям путь заказан?
- Обычно мы руководствуемся советами экспертов, которые рекомендуют не известных ранее авторов. Мы слушаем не абы-кого, а профессионалов, к тому же, круг людей, причастных к современной литературе, довольно широк, есть несколько сотен человек, которых наверняка нужно слушать. Кто-то прочел, что-то понравилось, кто-то сам нас находит, у кого-то появился интересный текст на сайте… Сашу Филипенко нам посоветовали, Жвалевского мы знали и прежде, со Светланой Александровной Алексиевич были знакомы очень давно, десять лет назад подписали с ней договор, а тут и Нобелевская премия подоспела.
А если имеете ввиду письма "Я народный писатель, есть четыре рассказа, хочу у вас издаться…" — то там, чаще всего, ерунда. Не хочу обидеть этих авторов, но они должны понимать, каким делом занимаются, по какому куску текста эксперт в состоянии определить, стоит ли рассматривать произведение. Порой нам присылают два рассказа, просят посмотреть, но что я пойму по ним? Напиши роман, пришли. Но нет, просят посоветовать, о чем писать. В такой момент понимаешь, что имеешь дело с дилетантом, который не знает, как работает издательство. В расцвет интернета, где есть огромные порталы с разного рода текстами вроде stihi.ru, proza.ru, стыдно не знать базовых правил, а чтобы их знать, нужно больше читать.
Если же заниматься исключительно изданием текстов раскрученных авторов, никогда не выйдешь на уровень ведущих издательств. Для этого нужно найти, создать своих авторов, которые только с тобой будут сотрудничать, только тебе будут отдавать книжки. Бывает, что издатель такой богатый, что перекупает авторов у маленьких издательств. На моей памяти это редко заканчивается хорошо, потому что всегда найдется кто-то еще богаче, который перекупит автора у тебя. Да и писателю не стоит на это рассчитывать, пока он не стал классиком, за которым гоняются.
Кстати, что касается издания классиков: на семнадцатый год существования издательства "Время" нас попросили издать серию классиков, которая будет заведомо продана. Классики всегда продаются — школьная программа. Получив заказ, мы решили посмотреть, как работают в этом направлении другие. Оказалось, на прилавках в России есть двенадцать серий (и каждая — по 100-300 книг) в которых публикуется классика. В коммерческом плане этим заниматься выгодно, с другой стороны — не знаю, насколько интересно, все же, речь о конвейере (где у тебя тысяча конкурентов), а хочется ведь и своего автора найти, вписать свою букву в историю литературы.
"Рассчитывать не только на свой микрорайон"
- Многие белорусские авторы местом действия выбирают Минск, да еще и время — настоящее. Интересно ли читать про Беларусь за рубежом, в России?
- Писатель пишет не про Минск, а про себя, про человечество. События могут происходить в Дублине, как у Джойса, и весь мир будет увлеченно читать, и всем будет интересно, в каком направлении герой романа шел, в какую минуту и где находился. То же самое и с Минском: если речь об общечеловеческой проблеме, мне все равно, в Бобруйске, Минске или в Малмыгах, как у Мартиновича, происходит дело.
- А нет ли в таком выборе спекулятивного элемента? У того же Филипенко в одном из романов события происходят в период после знаменитой "Плошчы"…
- Он рассчитывает на более широкую аудиторию, чем Минск. У тысячи белорусов может возникнуть ощущение, что автор спекулирует темой, ведь читатель там был, и все было не так! Но еще миллионы человек в мире понятия не имеют, как там было на самом деле и знать не хотят, они видят это глазами писателя, и с этих позиций он имеет право на небольшую спекуляцию, если уж рассчитывает заинтересовать людей не только у себя в микрорайоне. А что касается того, должна ли литература быть актуальной настолько, чтобы современники узнавали в ней себя — хорошо бы была, но не у всех это получается. Некоторые погружаются глубоко в историю и пишут про события пятисотлетней давности. Впрочем, все равно они пишут про себя и про нас.
"Ерунды не издаем"
- И театр, и кино, и литература дрейфуют в сторону документальности, тот факт, что Нобелевская премия по литературе досталась Светлане Алексиевич — одно из следствий этого процесса. Расширяется ареал обитания литературы. Чем актуальнее, тем интереснее, вопрос в том, как писатель работает с материалом.
- Не получается ли вместо романа расширенная газетная колонка?
- Говоря "газетная колонка", часто имеем ввиду бедность языка, смыслов. В этом плане текст не имеет права быть бедным, а в остальном ничего против бедности не имею.
- Судя по отзывам в сети, в России к Алексиевич относятся двояко.
- Да и у вас тоже — вон, ходит начальство, которое перекашивает от вида ее портрета. Безумными продажи тиражей Алексиевич не назовешь, это не Донцова. Нужно понять, что интерес к писателю только потому, что он Нобелевский лауреат, есть у небольшого числа людей. Мы издаем Алексиевич десять лет, выпустили два собрания сочинений, и общий тираж составил сто тысяч экземпляров. Для современного бестселлера это не тираж.
Однажды еще до премии мы продавали ее книги на минской ярмарке. За день Светлана подписала семьсот книг, к ней стоял хвост из читателей, но какие-то чиновники бегали и ругались, что она мешает работе. Было смешно — а в чем ваша работа?
Но бума на ее книги не было, другое дело, что был очень широкий профессиональный отклик — куча рецензий. У меня целая папка в компьютере ими набита — и зарубежных, и российских, куда больше, чем было на Боба Дилана. К документальной прозе в целом неоднозначное отношение, есть озлобленные люди, есть те, кто вообще терпеть ее не могут — и они тоже участвуют в обсуждении.
Кстати, в субботу Алексиевич будет здесь, можно заметить, что не считая тех, кто пришел за ее книгой как за сувениром, публика специфическая — это, в основном, интеллигенция.
- Если даже Нобелевская премия не особенно влияет на тиражи качественной литературы, а книгоиздание — это бизнес, как выживать? Есть ли у вас авторы-кормильцы, которые своими книгами поддерживают издательство?
- Мы ерунды не издаем. У нас есть невыгодные книжки, коммерчески неуспешные, но они работают на репутацию. Есть понятие премиальные книги, мы понимаем, что нам нужно что-то подать на "Национальный бестселлер", на "Большую книгу", на "Ясную поляну"… Сейчас поэтическая серия скатилась к тиражам в тысячу экземпляров — для Беларуси это обычная цифра, а для нас маловато. Сергей Гандлевский, Михаил Айзенберг, Татьяна Щербина и Михаил Яснов — все это поэты первого ряда, какая тысяча — по мне, их тираж должен быть не меньше десятки! Но даже такими тиражами издание их сборников убыточно, даже в ноль не выходим. Оправдывает только то, что кто-то читает их в интернете, кто-то — в подборках в "Журнальном зале". Пересидим это время.
А вот Женя с Андреем (Евгения Пастернак и Андрей Жвалевский — Sputnik) в коммерческом отношении успешны, Алексиевич успешна, Саша Филипенко на первой же книге вышел в прибыль. Буквально на следующей неделе выйдет его новый роман "Красный крест", который мы тоже подадим на премию.
Берясь за книгу, всегда взвешиваем, стоит ли тратить на нее честно заработанные деньги, даже когда понимаем, что она будет убыточна. И это приводит к тому, что хоть по суммарным тиражам мы не входим и в первую сотню среди издательств, по литературным премиям входим в первую тройку, так что линейной зависимости между тиражами и репутацией нет.
Когда находится очевидно талантливый человек, все складывается. Например, очень хорошо стала продаваться Елена Катюшонок — она же получила премию "Ясная поляна". Не нужно объяснять, что получить толстовскую премию автору, который живет в Америке, трудно. Скоро выйдет ее пятый роман, все издаются по несколько тиражей.
Александр Чудаков с романом "Ложится мгла на старые ступени" получил премию "Русский Букер десятилетия", издали уже двенадцать тиражей и продажи не снижаются. Юнна Мориц, хоть и не из Минска, но со своими книгами для детей и взрослых тоже чемпион по тиражам.
- "Время" — пример частного издательства, которое научилось выживать в условиях конкуренции с крупными и, признаем, богатыми соперниками. Белорусским издательствам неплохо бы перенять опыт — как быть?
- Двух частных издательств для Беларуси мало, их должно быть хотя бы двадцать два, тогда можно о чем-то говорить. Пока снизу не будет подниматься желание писать, издавать, продавать и распространять книги — здесь, увы, будем говорить о некотором отставании. Этот процесс должен зарождаться в культурной среде, пока это не понадобится нескольким тысячам человек, которые будут платить, ничего не получится. Вечное ожидание того, что государство заплатит, обяжет библиотеки купить — это ерунда, все должно идти снизу. Если государство поможет, честь ему и хвала. Но пусть и не помогает, лишь бы не мешало.
