Василий Винный, специально для Sputnik.
По идее, люди, охраняющие преступников, должны быть без страха и упрека, чтобы своим примером показывать заключенным путь к исправлению, очищению и развитию в правильном и полезном для общества направлении. Но дело в том, что милиционеры, работающие в МЛС, тоже люди, причем, иногда, люди не самых лучших моральных качеств, глядя на которых, зеки не то что не хотят исправляться, но, наоборот, проникаются тихой ненавистью к системе, столь несправедливо разделившей места в обществе.
Из рассказов "бывших"
Особенно охранников в зоне ни в грош не ставили БСники (бывшие сотрудники органов). Среди них было много когда-то высокопоставленных милиционеров, работавших в таких серьезных отделах, как экономический, по борьбе с торговлей наркотиками и борьбе с организованной преступностью. Так вот, они, не стесняясь, рассказывали, что в Академии милиции на "ДИНовский" факультет был самый маленький проходной балл и туда набирали двоечников и вообще не очень умных людей.
Не знаю, насколько это было правдой, может, в "бывших" говорила обида за то, что они сами теперь стали заключенными и изгоями. Но факт остается фактом: все БСники, сидя в разных концах зоны и даже не общаясь друг с другом, в один голос утверждали, что учиться на этом факультете считалось в Академии не комильфо.
Еще одна забавная странность была в том, что в зону шли работать, как в какой-то отстойник, представители абсолютно разных профессий. Так, у нас в ИК были (я это точно знаю) филологи, историки и даже пара экономистов. Конечно, хватало и тех, кто окончил Академию МВД, тем не менее, люди, получившие не профильное образование, в колонии себя прекрасно чувствовали и продвигались наверх по карьерной лестнице. Возможно, со временем они проходили какие-то курсы подготовки или же сокращенное обучение, но базового милицейского образования у них не было.
Это я рассказывал об офицерах. С контролерами же была совсем беда. Для того, чтобы человеку дали дубинку, высокую зарплату, полный соцпакет и власть над другими людьми, ему нужны были лишь служба в армии и желание получить все перечисленные выше блага.
Естественно, в контролеры шли те, кто не хотел устроиться на нормальную работу. Было очень много парней, приехавших из деревень. Для них работа в зоне была единственным шансом вырваться в большой город и, если повезет, получить в нем квартиру. Среди них были нормальные ребята, которые действительно по-человечески относились к заключенным, а были и откровенные сволочи, стремившиеся насладиться своей властью в полной мере, но абсолютно ничего из себя не представляющие как личности.
Брызговик
Одним из ярких представителей такой "породы" контролеров, которые ничего собой не представляли, но пытались самоутвердиться за счет демонстрации власти бесправным зекам, был сотрудник, которого прозвали Брызговик.
Когда я впервые увидел этого контролера и узнал его подпольную кличку, то решил, что она ему подходит. Правда, я думал, что он получил ее, потому что плюется во время разговора или еще по какой-нибудь похожей причине. Но нет, все оказалось гораздо живописнее и поэтичнее. Со временем историю этой клички мне рассказал очевидец событий.
Периодически в свою смену контролеры по несколько человек дежурили в ШИЗО (штрафном изоляторе). Внутри изолятор представлял собой коридор, по обеим сторонам которого находились камеры, часть которых пустовала, поскольку нарушителей в зоне было меньше, чем посадочных мест в ШИЗО.
И вот на смену заступил Брызговик с коллегами. День шел своим чередом, но тут во время одной из сработок (передачи между камерами сигарет) зеки увидели, как Брызговик понесся, словно лось по горящему лесу, к одной из свободных камер. Ну, пробежал и пробежал, мало ли что, главное, чтобы сигареты дошли. Через некоторое время людей вывели на обыск, и повели, пока осмотрят помещение, как раз в ту самую "хату", куда так спешил Брызговик.
В камерах, особенно ШИЗО, туалеты ничем не прикрыты и не отделены от остального помещения. Просто умывальник и чаша Генуя стоят возле двери у всех на виду.
Зайдя в пустующую комнату, зеки увидели, что пьедестал вокруг чаши всем своим видом свидетельствует: Брызговик сегодня плотно, но некачественно поел. Но больше всего заключенных повеселили следы милицейских берцев посреди этого великолепия. Глядя на это, зеки составили приблизительную картину событий и сделали однозначный вывод, что отныне этот контролер будет Брызговиком, поскольку… Думаю, и так ясно, почему.
Если честно, когда мне рассказали эту историю, то, несмотря на всю ее фантастичность, я в нее сразу поверил. Глядя на Брызговика, складывалось впечатление, что он может совершить нечто подобное: бесформенно-толстый, с повисшим носом и постоянной ухмылкой человека, готового сделать пакость в любой момент, — он вызывал чисто физическое отвращение. Гадости он тоже любил делать и в любой ситуации пытался ухудшить жизнь заключенному. Брызговика не любили, но его это не очень волновало, он получал удовольствие от своей жизни.
Закончил работу в зоне он тоже достаточно нелепо. Эта история произошла уже после моего освобождения, но мне ее рассказали несколько человек, в том числе и милиционеры, работавшие в колонии.
В одну из своих смен Брызговик каким-то образом украл из отоварки палку колбасы. Уйти незамеченным ему не удалось: засекли камеры наблюдения. Сразу же после этой истории контролера уволили с работы. Есть и немного другая версия о том, что Брызговик попытался уволочь эту колбасу из обычного магазина и был пойман за руку. Несмотря на смену декораций, главные действующие лица остаются неизменными.
Безумный опер
Был у нас в зоне опер, в свое время тоже работавший контролером. Он заочно отучился в Академии МВД, получил звание офицера и однажды вернулся к нам оперативным сотрудником в звании лейтенанта.
Когда Карлуша (назовем его так) оканчивал учебу и готовился стать офицером, все гадали, какую же должность он займет, и очень надеялись, что только не оперативника. Опера в зоне имеют огромную власть над зеками, они имеют решающее слово практически во всех вопросах: в переселении, смене рабочего места, получении различных бонусов или же, наоборот, нарушений. И от характера оперативного сотрудника зависит, насколько легко зек решит все эти вопросы. Карл же был крайне неприятным контролером и, естественно, стал таким же сложным опером. Первые пару лет на этой должности, пока он не наигрался властью, от него вообще не было спасу: он постоянно запрещал зекам что-нибудь, придумывал какие-то комбинации, да просто выпросить у него разрешение на что-нибудь было огромной проблемой. Потом он немного успокоился, но все равно, когда из всех оперов в зоне дежурил Карлуша, зеки напрягались.
Помню, уже после освобождения я гулял по городу и увидел Карла в обычной жизни. Он стоял, отрешенно о чем-то думая. Этот его взгляд был мне знаком, но только сейчас я понял его причину: оказалось, что у Карла было то ли четверо, то ли пятеро детей (я не успел сосчитать) и не очень красивая жена.
По роду своей деятельности оперативники обрабатывают огромные объемы информации. Им постоянно приходится просчитывать последствия от того или иного решения, придумывать различные комбинации, причем используя в них не только зеков, но и милиционеров, работать с многочисленными доносами, сортируя их. Голова оперативника постоянно занята работой, это своего рода шахматист, только имеющий дело с реальными и непредсказуемыми людьми.
Уже через несколько лет после моего освобождения мне рассказали, что у Карлуши прямо на работе "поехала крыша, его забрали в дурдом, а потом уволили". В принципе, это понятно — он жил в постоянном стрессе: нервная работа и дом с многочисленным семейством не давали расслабиться, вот нервная система и не выдержала. Такое может быть со всеми, но меня интересует другой вопрос: как долго до своего внешнего проявления этот нервный срыв руководил поступками оперативника? Он ведь решал судьбы заключенных, насколько его решения были адекватными?
Многие
Я привел пару ярких примеров того, почему не всегда те, кто охранял, могли служить нам примером для подражания. Но были и те, кого уволили за пьянку, причем на рабочем месте. Приезжавшие из других зон рассказывали, как их отрядников арестовывали за употребление наркотиков. И все это зеки видели и знали и, естественно, никому из этих людей не верили.
В МЛС многие, видимо, шли работать по остаточному принципу — больше никуда не брали. Лично я не видел ни одного сотрудника, который бы действительно переживал об исправлении заключенных. Соответственно, и зеки не спешили исправляться.
