Войну Зоя Ивановна Голикова (в девичестве Курлович) встретила там же, где живет сейчас — в Колодищах. Историю ветерана для Sputnik записал Данила Титоренко.
"Тогда у нас не было радио: о том, что началась война, мы узнали от мамы. Она поехала в Минск за хлебом, а вернулась с плохими новостями", — рассказала Зоя Ивановна.
Отец, рабочий-железнодорожник, решил остаться в Колодищах и начать борьбу против оккупантов. Тогда у семьи Курловичей была возможность сесть на поезд, который отправлялся на восток, в эвакуацию. Им повезло, что отец Зои Ивановны настоял на своем: эшелон с минчанами был разбомблен немцами в 20 километрах от города, израненным людям пришлось возвращаться назад вместе со своими вещами пешком.
Минск был захвачен немцами быстро, и уже в последние дни июня на улицах поселка появились немецкие мотоциклисты. Зоя Ивановна отметила, что сначала немцы вели себя нормально: никого не убивали, не грабили, не жгли дома. Но звериная сущность нацистов стала проявляться, когда передовые подразделения Вермахта прошли далеко вперед, на Восток, а их место заняли тыловики и полицаи. Сопротивление оккупантам стало расти с самого начала, с инициативы рядовых граждан:
"Папа посылал нас ходить по лесам вокруг — искать патроны и оружие. Для нас, селян, подолгу ходить пешком было обычным делом, я в день запросто проходила не менее девяти километров: до ручья, по колхозным делам, да и просто по лесу гуляя. Так наша семья собрала целый арсенал: несколько "Наганов", винтовки, много патронов к ним. Оружие было нашим — его бросали отступающие красноармейцы", — пояснила подпольщица.
Отец Зои Ивановны соорудил оригинальный тайник для оружия — над воротами в заборе он поставил высокую перекладину с секретом, в которую положил заряженную и готовую к бою винтовку. Однако прямых конфликтов с немцами подпольщики старались избегать — все эти приготовления были для самого худшего случая.
Учительница и задание
"Сначала я ходила с припасами для партизан. Мама выдавала мне картошку и овощи, я прятала их в одежде и носила нашим оголодавшим бойцам и партизанам в леса. Но потом, спустя некоторое время, в нашем поселке появилась одна учительница, звали ее Мария Федосовна — она пришла из Минска и поселилась в пустующем доме. Тогда и началась моя настоящая подпольная деятельность", — рассказала Зоя Ивановна.
Учительница оказалась членом партизанского подполья, связанного с Центром. Она поручила молодой Зое организовать сбор средств для партизанских отрядов. И хотя девушка отлично справлялась с этой задачей, она хотела заниматься другими, более серьезными делами. С просьбой о более важном задании она и пришла к учительнице.
"Есть такое задание, — говорит мне Мария Федосовна, — но оно опасное. Может быть, тебе понадобится помощь, одну тебя отправить не могу". Но я отказалась от помощи других, я убедила ее, что я бесстрашный человек, что я за свою Родину отдам все — но если со мной будет кто-то еще, то никакого секрета не будет!" — объяснила подпольщица.
Мария Федосовна согласилась с ее доводами и подробно рассказала о предстоящей задаче. Зоя должна была отправиться в Смоленск, чтобы передать очень важное донесение партизанским ячейкам этого района. Ей предстояло встретиться со связным в Катыни.
"У меня в Катыни жил дядя, папин брат. До войны я по бесплатному билету, который выдавали папе на работе, каждый год ездила к нему в гости. Поэтому я была лучшим кандидатом для этого задания. Подготовка заняла три дня: пока подготавливали донесение, мама сшила мне на швейной машинке юбку, папа отдал свой пиджак. Напечатанное на бумаге для табака донесение я спрятала под ложную заплатку на юбке. 20 августа я отправилась в путь", — рассказала Зоя Ивановна.
От Минска до Смоленска — 356 километров. Сегодня это расстояние можно быстро преодолеть по трассе М1, это три с половиной часа на машине. Однако в августе-сентябре 1941 года для пешехода эта задача не только требовала для выполнения куда больше времени, но и была смертельно опасной. Немцы продолжали слать эшелоны с войсками на Восток, в надежде как можно быстрее захватить Москву. Зое пришлось идти окольными путями, лишь иногда выбираясь на трассу Брест-Минск-Москва, чтобы не попасться ни тыловикам, ни озлобленным долгой войной немецким солдатам.
"Припасов у меня с собой много не было: мама дала только вареную картошку, сухари и несколько жменей ржи. Она всегда мне говорила: "Это — жизнь, пожуешь — и голод отступит". Воду мы, деревенские, всегда пили из лужи. До Катыни я шла 13 дней. По пути я решила считать: какое расстояние я пройду за все это время? В школе мы учили географию, и я примерно знала, сколько будет километров до Смолевич — 20, до Орши — 210. Мне было интересно, сколько километров я пройду в день.
Примерно я определила, какая длина у моего шага — посчитала его пядями, или длиной ладони. Начала считать шаги — пятьсот шагов, потом тысяча. Каждую тысячу шагов я отмечала зернышком ржи, которое я перекладывала в другой карман. Две тысячи шагов — это километр, и каждый километр я отмечала узелком на махровых кисточках своего головного платка", — пояснила Зоя Ивановна.
За первый день юная подпольщица прошла 23 километра. Очень достойный результат, к тому же Зоя смогла нарастить темп и ускориться. Спустя еще 12 дней она добралась до места назначения — деревни Катынь.
"Дядя, ты здоров?"
"Итак, пришла я в эту Катынь. Решила первым делом увидеться с дядей, поесть, отдохнуть. Размышляю: я знаю, где живет дядя — над Днепром, вижу железную дорогу, мост. Где мне его искать? Отправилась к нему домой — дядя встретил меня хорошо, но почему-то сразу начал расспрашивать:
— Что случилось? Чем я могу тебе помочь?
— Ничем вы не можете мне помочь, — ответила я ему.
— Как это?— удивился он. — Зачем же ты так далеко шла?
— Не могу я сказать, дядя, это большое дело, — я попыталась увести разговор в сторону, но дядя был настойчив:
— Ты меня что, боишься?! — возмутился он. — Ты думаешь, я немцам тебя сдавать буду?!
— Тогда помоги мне найти одного человека — я должна с ним связаться, только с ним!
— Тогда у тебя должен быть какой-то пароль… — дядя хитро улыбнулся.
— Есть такой пароль, — я ему кивнула и как бы невзначай спросила: — Дядя, ты здоров?
— Я всегда здоров! — это был отзыв!"
Подпольщице Зое Курлович повезло — ее связным оказался родной дядя. Передав донесение, она сразу собралась идти обратно, в Колодищи — но дядя задержал ее на день — он сделал ей новую обувь и дал припасы на дорогу. Обратный путь занял 12 дней — назад Зоя шла быстрее, окрыленная успехом. В награду за выполнение такого сложного и опасного задания Мария Федосовна рекомендовала молодую подпольщицу в боевой партизанский отряд.
Все четыре года Зоя Курлович провела радисткой в составе рейдового отряда партизан, и конец войны она встретила в восточной Польше. Зоя вернулась в Колодищи, где ей, заслуженному герою войны, помогли устроиться на работу в Минске — вновь, как и до войны, ей пришлось ходить пешком на большие расстояния. Но даже сегодня, в глубокой старости, Зоя Ивановна продолжает свои пешие прогулки — проходит не меньше километра, вспоминая свой подвиг в августе 1941 года.
