У каждой белорусской семьи есть своя история, связанная с войной. Среди них – не только военные или о жизни под оккупацией, в лагере или в партизанском отряде. Немалая часть белорусов была угнана на принудительные работы в Германию. Они работали на крупных фабриках и в маленьких фермерских хозяйствах Германии.
В 1990-е годы Германия провела масштабную "акцию покаяния" – выплачивала деньги тем, кто участвовал в подневольном труде. Суммы были разные – от нескольких тысяч до совсем небольших, которые выделили детям, угнанным в Германию. Вывезенный в 4 года Глеб Кришень – один из них. И самый удивительный факт: он стал остарбайтером во втором поколении. Корреспондент Sputnik Игорь Козлов записал его воспоминания.
Начало войны
Я родился 5 июня 1938 года в местечке Озеры Гродненского района (тогда это был Скидельский район). Началась бы война или нет, но при любых вариантах для моей семьи 1941 год стал бы трагическим, а причиной этому – судьба и биография моих родителей.
Во время Первой мировой войны моя мать Вера Планкова в Гродно попала в облаву, устроенную немцами, и в 1916 году была вывезена на работы в Германию. Ее определили к немецкому помещику-бауэру Швандорфу (бауэр в переводе с немецкого — крестьянин, фермер). В 1918 году мать заболела, и ее отправили обратно.
Позже она поступила в училище, где готовили фельдшеров и акушерок, и в 1923 году окончила его. Через 12 лет она переехала работать в Озеры, где и познакомилась с моим отцом — Александром Крешенем.
Семья моего деда по отцу переехала в Озеры в 1920 году. Отец в "польские" годы получил профессию бухгалтера, поэтому, поработав на Западной Украине, вернулся, женился и устроился на работу главным бухгалтером в лесохозяйство.
21 июня отец отправился в Скидель за зарплатой для работников леспромхоза и водяной мельницы. Нужно было идти лесом 16 километров, поэтому в обратный путь было решено отправиться назавтра. В 5 часов утра отец пошел домой, но был остановлен солдатами Красной армии. Его отвели к командиру, допросили, и там он узнал, что началась война с Германией.
Куда пропал камень
22 июня утром мать пошла на огород. Напротив остановился мотоцикл. Из коляски вышел высокий человек в немецкой форме и поинтересовался у матери, куда делся валун, который лежал у забора возле ворот.
Мать от неожиданности не сразу вспомнила, что этот валун в 1939 году забрали и разбили на щебень. Немец что-то поправил на карте местности Озер и уехал. Мать, вспоминая это, говорила, что сразу не могла взять в толк то обстоятельство, что у немцев были точные топографические карты.
Немцы в Озерах
В среду 25 июня немцы были уже в Озерах, где собрали все взрослое население на церковной площади, переписали и сфотографировали. Вскоре в Озерах появилось гестапо, которое возглавил фольскдойче Шульц.
Фольксдойче – так называли этнических немцев, которые жили не на территории рейха. Они считались как бы второго сорта и очень старались выслужиться и доказать, что они настоящие немцы.
С этого времени мои родители стали безработными – из Германии приехали акушерки и бухгалтера. Здесь нужно иметь в виду то обстоятельство, что территория Гродно и прилегающего к нему Скидельского района входила в состав рейха. Все приехавшие немцы считали, что они останутся здесь навсегда.
Проблема с работой у отца решилась быстро. Приехавший в Озеры немец Рейнгардт предложил ему работать весовщиком-приемщиком на водяной мельнице. Там отец проработал до середины июля 1942 года.
В гестапо на отца донес кум
Первые партизанские отряды появились к концу лета 1941 года. Они базировались в Вороновском районе.
Беда пришла в нашу семью, откуда ее совсем не ждали. Кум отца донес в гестапо, что отец скрывает часть принятого у крестьян зерна, мелет его, а муку отправляет в лес партизанам. Это было правдой, хотя отец это делал достаточно аккуратно. К примеру, если крестьянин сдавал 100 килограммов зерна, отец писал, что принял 6 пудов. А 6 пудов – это 96 килограммов.
Отца забрали в гестапо. Хозяин мельницы Рейнгардт требовал отпустить его, так как считал хорошим и честным работником. Шеф гестапо Шульц настаивал на расстреле.
Авторитет Рейнгардта у немецких властей взял верх – компромиссным решением стала высылка всей нашей семьи на работы в Германию.
Повторные остарбайтеры
В конце июля 1942 года наша семья прошла медосмотр и с группой была отправлена в Пруссию. Так моя мать во второй раз стала остарбайтером.
Конечной остановкой стал Растенбург (сегодня это Кентшин). Там нас распределили не в концлагерь, а на работу к бауэру Поршу, который жил в деревне Вильково (сейчас населенный пункт находится на территории Польши). В нескольких километрах от деревни была резиденция Гитлера Вольфшанце – "Волчье логово".
В то время мне было 4 года. Нас поселили в доме для немецких батраков. Дом сохранился до сих пор – я побывал там десять лет назад. Сейчас там живут поляки.
Дом был на две семьи. Двор был разделен сеткой: с одной стороны жили мы, а с другой – немецкая семья. Бауэр Порш дал нам кабана и 10 кур, однако с определенным условием. При убое кабана мясо кабана делилось "пополам" – половина нам, половина немцу. Нам – голова, кишки, ребра и лопатки. Немецкому хозяину – вырезка и бедра.
У немецкой семьи дополнительно была еще и корова. Но для того, чтобы как-то выделить "высшую расу", нам был выделен пестрый кабан и пестрые куры, в то время как немецкой семье - белый кабан и белые куры.
Самым ярким воспоминанием того времени для меня стала уборка картофеля осенью 1942 года. Я в четыре года впервые увидел картофелекопалки на лошадях. Позже этот особый плуг с разбрасывателем не так давно я видел в Европе, когда был в гостях у дочери.
Отец плохо справлялся с работой. Он всю жизнь проработал бухгалтером, а у Порша ему пришлось заниматься физическим трудом. К тому же Поршу за отца нужно было платить налог в немецкую казну.
Весной 1943 года Порш избавился от отца, отправив его чернорабочим на строительство Белостокского укрепрайона. В лагере на строительстве у отца началась цинга и стали опухать ноги. Немецкий врач выдал предписание отправить его на родину.
Немецкая бюрократия была абсолютом для немецких исполнителей, и нас отпустили домой. В октябре 1943 года мы вернулись в Озеры.
Возвращение домой
В Озерах мать, как акушерка, стала ездить по селам и хуторам – в то время рождаемость детей была очень высокой. Отец научился шить обувь.
Я хорошо помню день, когда в Озеры пришли советские войска. Я был дома и через окно увидел двух красноармейцев – один был в пилотке, а второй в шапке-ушанке. Шапка-ушанка в июле меня несколько позабавила. Всех мужиков, которые были в то время в Озерах, собрали для восстановления моста на протоке.
Летом 1945 года мы переехали в Скидель и поселились в доме на улице Фабричной. Сегодня эта улица носит имя летчика Щеголева, который погиб в этих местах.
Моя юность была такой, как и у всего моего поколения. В 1955 году я окончил школу с золотой медалью и поступил в Белорусский институт инженеров железнодорожного транспорта, который окончил в 1961 году. Вся моя трудовая жизнь связана с Белорусской железной дорогой.
Я часто вспоминаю свое военное детство. На немецком языке я говорил без акцента до лета 1945 года. Потом все ушло, все вытерлось из памяти.
Когда производились выплаты всем выжившим узникам, мою годичную неволю немцы оценили в четыреста десять долларов. Мне ведь в то время было всего четыре года, и я не работал. Для тех, кто был старше, суммы были другие. В этой точной бухгалтерской цифре сошлось несоединимое – от цинизма до покаяния.
В свои восемьдесят с небольшим я не берусь оценивать уверенность, которую видел совсем еще ребенком в глазах тех немцев, которые пришли в наш дом и которые без моей воли и воли моих родителей отправили нас в неволю. Судить их может только Бог.
Кто такие остарбайтеры
Остарбайтеры – жители территорий, захваченных немцами, которые были вывезены на работы в Германию. В основном вывозили молодых и сильных людей, около трети из них были в возрасте от 12 до 14 лет.
По официальным данным, на конец лета 1944 года на работы на территорию "Великогерманского рейха" было вывезено 7 миллионов 600 тысяч гражданских лиц и военнопленных. Это цифра составила примерно четверть всей экономической и производительной мощности Германии того времени.
Для работников существовала система различия, которая базировалась на принадлежности к определенной нации. Белорусы, русские и украинцы относились к третьей, которая и называлась "остарбайтерами" (в переводе с немецкого Ostarbeiter — "восточный работник"). Они помечались особым знаком OST и существовали в условиях гораздо более жестоких, чем другие группы.
