Перестройке в СССР – 40 лет: что это было?
06:59 23.04.2025 (обновлено: 13:48 23.04.2025)
© Sputnik / Юрий Абрамочкин
Подписаться
Сорок лет назад в СССР начались перемены, которые настолько изменили страну, что те события многие в мире назвали очередной русской революцией в ХХ веке.
Пленум ЦК КПСС, прошедший 23 апреля 1985 года, формально посвященный подготовке к ХХVII съезду КПСС, по своему содержанию в то время был мало кому интересен – речь на нем нового генсека Михаила Горбачева воспринималась как привычный ритуал. Но всем был интересен он сам – человек, даже по внешним признакам олицетворявший грядущие изменения в стране.
Перемен, о чем сегодня мало кто вспоминает, хотели все – от простого работяги на заводе до министров правительства. Появление Горбачева, пришедшего изнутри сложившейся системы, непривычно молодого по меркам того времени (ему было всего 54 года), но уже состоявшегося политика, говорившего связанно и осмысленно, да еще и без бумажки, было шоком для страны.
Сначала было ускорение
Слово "перестройка" в общественном лексиконе того времени появилось не сразу. На апрельском пленуме ЦК КПСС было заявлено об ускорении. Молодой генсек сам стал примером, посетив 15 мая 1985 года в первой своей поездке по стране Ленинград. Незапланированная остановка Горбачева на площади Восстания и выход к людям ошеломили всех. Он спокойно и с улыбкой отвечал на любые вопросы простых граждан. В пылу эмоций никто не обратил внимания на то, что ровно через две недели, 1 июня, стартовала антиалкогольная кампания, которая положит на лопатки весь бюджет СССР. Многие посчитали, что на решении продавать алкогольные напитки с 14 часов все закончится.
Горбачев, Громыко, Рыжков на центральной трибуне Мавзолея В.И. Ленина
© Sputnik / Юрий Абрамочкин
/ По многолетней советской традиции ускорение оказалось самоцелью и было обречено на очередную и привычную всем компанейщину. В качестве пилотного проекта ускорения, который Горбачев определил как главное звено, которое вытянет всю цепочку накопившихся проблем, было определено машиностроение, в которое пошла львиная доля всех государственных инвестиций. Это было самое неудачное начало задуманной реформы. Никому в голову не приходило задаться вопросом, а что такое машиностроение – среднее, общее, тяжелое, автопром. Под этим одним словом скрывается огромный многоплановый комплекс в экономике. На бытовом уровне люди восприняли приоритет машиностроения как радикальную модернизацию автопрома в надежде получить качественный и приемлемый по цене автомобиль "Жигули".
В реальности сработала привычная инерция, имеющая свое начало в индустриализации 1930-х. Исполнители заявленных грандиозных перемен в области машиностроения представляли в основной своей массе ВПК и мыслили в глобальных категориях. Они умели хорошо "осваивать" деньги, надеясь, как это было и раньше, отчитаться о проделанной работе телесюжетами и газетными публикациями о производстве уникальной продукции. На фоне катастрофического состояния потребительского рынка у населения все эти разговоры стали вызывать раздражение.
В 1993 году Горбачев напишет: "В экономике, следуя установившимся стереотипам, мы начали с реформы тяжелой промышленности, машиностроения. Правильнее было бы начинать с сельского хозяйства и пищевой промышленности, то есть с того, что дало бы быструю и наглядную отдачу для людей, укрепило социальную базу перестройки".
Признание Горбачевым ошибок в проведении реформ верно, но он забыл при этом добавить, что в тот момент в высшем политическом руководстве и его окружении не было ни одного человека, который смог бы решить эти задачи. Он сам и все его соратники умели работать глобально, но не конкретно. Вникать в детали и добиваться результатов было руководители того времени были не в силах.
Не знали самих себя
У команды Горбачева, объявившей в 1985-м курс на реформы в СССР, как и у его предшественников, пытавшихся провести экономические преобразования двадцатью годами ранее, в 1965-м, было одно общее обстоятельство, обрекавшие все их усилия на провал. Как и при проведении "косыгинской реформы" в 1965 году, они не брали в расчет социальную структуру советского общества. Для внутренних взаимоотношений внутри его были характерны неформальные схемы и связанный с ним административный рынок.
Член Политбюро ЦК КПСС, Председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин
© Sputnik / Юрий Абрамочкин
Рыночные отношения в СССР были всегда, но это был рынок нетоварных услуг. Успешен был тот, у кого имелся доступ к ресурсам, кто имел более высокий статус, определял лимиты при распределении дефицита, отдавал приказы. Нынешнему поколению сложно объяснить, что деньги в советской экономике выполняли функцию статистического учета. В ментальной плоскости у всех, начиная от простого рабочего до руководителей страны, восприятие денег по изначально заложенной в них функции начиналось с тех сумм, которыми обладал каждый человек персонально.
В такой социальной конструкции высшая власть в стране решалась проводить экономические реформы "одновременно глубокие и мягкие". По задумке реформаторов, глубокая реформа означала, что она коснется всех, а мягкая – что все изменения должны произойти только в рамках сложившейся системы. В реальной жизни соединить эти два фактора невозможно. Радикальная реформа мягкой не бывает. Тот факт, что именно это обстоятельство оказалось роковым при проведении экономической реформы в 1965 году, инициированной председателем Совета Министров СССР Алексеем Косыгиным, разработчики программы перестройки в расчет не брали. Их аргумент был прост: у наших предшественников не получилось, а у нас получится.
Недооценка роли КПСС
Понятие "застой", которым в годы перестройки определялось время, когда во главе СССР находился Леонид Брежнев, не совсем корректно к тому времени. За 18-летний брежневский период 164 миллиона советских граждан получили отдельное жилье – впечатляющая цифра, недостижимая практически для всех западных стран Западной Европы.
Генеральный Секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев на церемонии открытия XXII Олимпийских Игр в Москве
© Sputnik / Владимир Акимов
/ Наиболее точное определение этому времени дал социолог Симон Кордонский, который подводя итог неудачи реформы Косыгина, охарактеризовал новый виток жизни СССР так: "Страна вступала в период застоя, то есть динамичного равновесия между инновационными усилиями партии и руководства государства и консервативной инерцией социальной структуры".
На мой взгляд, недооценка роли КПСС при проведении реформ, заявленных перестройкой, была главной причиной их неудач. Горбачев опирался не на КПСС, а на абстрактное "живое творчество масс". С момента своего избрания на пост генсека он заявил, что партийные комитеты должны уйти из хозяйственной жизни и заниматься политической деятельностью. Никто не мог понять, что такое – заниматься политической деятельностью. В КПСС политические отношения были только на уровне Политбюро ЦК и обслуживающего его партийного аппарата. КПСС в то время только номинально представляла собой партию. Это был единственный и безальтернативный каркас управления страной во всех сферах ее жизни. Единственная в СССР коммунистическая партия никогда не была монолитом. Она состояла из очень разных людей – как по мировоззрению, так и по подходам к решению проблем.
Кремлевский Дворец съездов
© Sputnik / Эдуард Песов
Только на базе КПСС в то время могли вызреть институциональная демократия и основы рынка. Сама по себе КПСС обладала мощным ресурсом для перезапуска на ее базе новых политических структур, реально охватывающих все советское общество. Новые структуры, которые могли возникнуть на базе КПСС, стали бы барьером, которые не позволили бы скатиться в пучину "лихих 90-х".
У меня есть свое объяснение подобному повелению Горбачева. Он был блестящим аппаратным игроком, одержавшим победу над всеми своими политическими соперниками в ЦК. Но он боялся и сторонился открытой конкурентной политической борьбы, ни разу не согласившись пройти через прямые выборы. Лично ему это стоило дорого – Горбачев вчистую проиграл в этом вопросе Борису Ельцину и как политик потерял практически все.
Борис Ельцин и Михаил Горбачев в президиуме IV Съезда народных депутатов
© Sputnik / Владимир Федоренко
/ Грустный финал или начало нового времени?
У каждой радикальной реформы есть период глубокого провала. Это закон всех реформ, исторически подтвержденный опытом во всех странах. Все трудности с этим провалом люди начинают ассоциировать с политиком, выступившим инициатором перемен. Когда жизнь входит в нормальное русло и болезненные реформы дают свои положительные результаты, героями этого становятся другие. При жизни ни один реформатор ни в одной стране мира не получил общественной реабилитации. В этом плане Горбачев служит абсолютным политическим феноменом, понять который, наверняка, смогут только потомки. Как политик он сделал 1980-е такими, какими их помнят те, кто жил в это время, в личном качестве собрав на себя весь негатив. И этот политический крест он нес до конца своих дней. Горбачева подвел финал его реформ – в декабре 1991 года СССР исчез с политической карты мира.
Михаил Сергеевич Горбачев в президиуме внеочередного III Съезда народных депутатов СССР
© Sputnik / Леонид Палладин
/ Многие его ближайшие соратники, бежавшие впереди самого Горбачева во время перестройки и встречавшие каждое его слово "бурными и продолжительными аплодисментами", в 1990-х наотрез отказались от него, обвинив во всех провалах проводившихся реформ. В этой ситуации Михаил Сергеевич взял другую, не политическую, а чисто человеческую планку – он ни с кем из своих бывших коллег не вступал в полемику и ни в чем их не обвинял.
Сегодня по факту мы видим реальный положительный результат перестройки для России. В условиях беспрецедентного давления в последние три года со стороны стран Западной Европы и США РФ, на удивление многих, остается стабильной. Ее нельзя вычеркнуть из мировой повестки дня. Уникальность ситуации состоит в том, что сегодня по многим параметрам не Россия зависит от всего мира, а весь остальной мир зависит от нее. Это во многом результат перестройки, начавшейся в СССР в 1985 году.
Я принадлежу к поколению разлома. Мы родились и выросли в СССР, учились, мечтали, строили планы на жизнь. Финал перестройки, который в прямом эфире по телевидению олицетворялся спуском государственного флага СССР, был для всех печален. Для нас СССР был и остается Атлантидой, которая ушла на дно океана вместе со своим капитаном. Но большинство людей моего поколения воспринимают перестройку не только с грустью, но и с благодарностью. Она сформировала всех нас и научила по новому смотреть на жизнь – такого опыта у людей нет нигде в мире.
Самые интересные и важные новости ищите в нашем Telegram-канале и Viber. Также следите за нами в Дзен!
